А. Зубов: Репрессии против Бога – закономерность коммунистического террора

До сих пор в нашем уме коммунисты эпохи Русской революции часто видятся наивными и возвышенными идеалистами, которые мечтали осчастливить и русский народ, и всё человечество. Даже соглашаясь с тем, что их цели были в принципе неисполнимы, а методы ошибочны и, порой, жестоки, мы признаем за ними «души прекрасные порывы».

Однако такая презумпция ставит нас перед дилеммой – или большевики были столь безнадежно глупы, что не могли увидеть даже ближайшие последствия совершаемых ими деяний, а власть над 1/6 мира обрели в силу слепого случая, или они были расчетливо умны, дальновидны, сознавали прекрасно и тактические, и стратегические свои цели, умели достигать их, преодолевая большое сопротивление тоже опытных и искушенных противников. Но тогда то, чего они достигли, в конце концов, после победы в Гражданской войне, после проведения Коллективизации было именно тем, к чему они сознательно стремились. Тогда не по сладким и добреньким лозунгам-призывам, которые они бросали в народ, должны мы оценивать русских большевиков, а по тем делам, которые они сотворили и по тем целям, которых они достигли через пять, двенадцать и двадцать лет после 1917 года.

Но в действительности, вожди большевиков, а говорить надо именно о вождях и предводителях русского коммунизма -  Ленине, Троцком, Бухарине, Зиновьеве, Кирове, Каменеве, Сталине – были отнюдь не манной кашей на киселе, не прекраснодушными «кремлевскими метателями», а жестокими и циничными властолюбцами, которым удалось обмануть одних, запугать других, уничтожить третьих, прельстить четвертых и, пользуясь хаосом русской революции и обрушением государственной власти, утвердить своё господство над Россией, как оказалось, на целый век, до сего дня. Обеспечение трансляции власти от одного политического поколения к другому как минимум семь раз, без существенного изменения режима – признак особой жизнеспособности системы, установленной в 1917-18 гг. большевиками.

Если мы признаем за большевицкими вождями – основателями системы недюжинный ум и практическую сметку, то тогда мы должны согласиться, что так называемые «эксцессы революции и гражданской войны» - это метод, know how большевизма, а совсем не бессильное – «хотели как лучше, а получилось – как всегда».

Более того, большевики никогда и не скрывали ни свои цели, ни трезвое понимание тех результатов, к которым их действия приведут.

Когда они объявляли «мiру – мир» - они тут же добавляли – «превратим войну империалистическую (то есть Первую мировую) – в войну гражданскую»[1]. И превратили, и эта пятилетняя бойня, начавшаяся захватом резиденции Временного правительства России – Зимнего дворца - и арестом министров, разгоном Учредительного собрания и расстрелом демонстраций в его защиту, стоила России 12 миллионов жизней. Наивным дуракам, измученным «мировой бойней», они обещали мир, «штык в землю», но сами планировали гражданскую войну и прекрасно понимали, что ответом на их насилие будет сопротивление и к войне против народов России готовились тщательно.

Большевики объявляли – «земля – крестьянам!», «фабрики – рабочим!» но опять это были лозунги для простаков. Давным-давно еще в Коммунистическом манифесте в 1848 г. Маркс и Энгельс провозгласили принцип «национализации всей собственности» - и земли, и фабрик: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности...». И, захватив власть, Ленин первым делом объявил об упразднении всей собственности. Сельскохозяйственные земли  были социализированы декретом «О земле», принятом почти единогласно II Всероссийским съездом советов 26 октября 1917 г. Против голосовал лишь один человек. Восемь воздержались. А, между тем, этим декретом земля из частной становилась «общественной», то есть государственной. Крестьяне радовались, что теперь они заберут помещичью и купеческую землю (которой всего-то оставалось 11-12% от всех угодий Европейской России), а в действительности потеряли свою собственную, «кровную». В вихре революции они этого толком не поняли, но через 12 лет, во время Коллективизации, поняли сполна. Рабочие поняли, что фабрики принадлежат не им, а большевикам, еще быстрее. С начала 1920 г. на всех промышленных объектах была введена трудовая повинность. По предложению Троцкого  труд был милитаризован, говоря другими словами, стал рабским.

Кому принадлежит собственность – тот и хозяин. Верхушка большевиков право распоряжения собственностью сосредоточила исключительно в своих руках. Остальные жители России из граждан стали «рабочей силой». Новые правители по своему произволу могли дать собственность, принадлежавшую в прошлом одним, – в пользование другим и тем самым растлевали души тех, кто соглашался брать краденное. А соглашались очень многие.

Маркс и Энгельс прекрасно понимали, к чему приведет уничтожение частной собственности: «Уничтожение этих отношений буржуазия называет упразднением личности и свободы. Она права. Действительно, речь идет об упразднении буржуазной личности, буржуазной самостоятельности и буржуазной свободы. Вы упрекаете нас в том, что мы хотим уничтожить вашу собственность. Да, мы действительно хотим это сделать». Так что свобода и сама личность человека неизбежно исчезнут после лишения его частной собственности. Лишенный собственности человек превращается в просто в производственную единицу, в «население», подобное поголовью скота. В советских сельсоветах статистику вели в журналах с характерным названием «Книга учёта скота и населения». Я сам работал с этими журналами даже в 1970-е годы.

Лозунги «свобода народам!», «вся власть советам!» так и остались лозунгами. Большевики не скрывали, что, придя к власти, установят «диктатуру пролетариата», то есть не власть каких-то мифических «пролетариев», а свою собственную диктатуру. О пролетариях говорили для совсем уж простецов. Новые правители понимали, что собственность никто почти по доброй воле им не отдаст, а пока они не сосредоточат в своих руках всю собственность – они не всевластны. Поэтому собственность у людей надо было отнять силой и хитростью.

14 (27 н. с.) декабря все банки стали государственными. 17 декабря 1917 г. новым декретом большевики объявили о национализации всех банковских вкладов и хранимых в банковских сейфах драгоценностей и ценных бумаг частных лиц. Хотя формально конфискация не коснулась сберегательных касс, но обвальная инфляция (вот она – хитрость!) за один 1918 г. «сожрала» вклады и к 1919 г. от сбережений в кассах также ничего не осталось. К 1917 крестьяне владели вкладами в 5 млрд. золотых рублей – 3 900 тонн золота, в 1919 г. – пустым кошельком.

1 января 1918 г. вышел декрет СНК об аннулировании государственных займов. Тогда же Ленин внес в Президиум ВСНХ проект о всеобщей национализации производства. «Да, мы грабим награбленное», –  провозгласил он, добавив, что в этом и заключается суть большевизма. Это называлось «красногвардейской атакой на капитал». Зимой–весной 1918 г. было издано множество декретов о конфискации конкретных предприятий. Вскоре в государственную собственность перешел речной и морской торговый флот, а затем и частные железные дороги. В декабре 1917 г. были запрещены сделки с недвижимостью. В апреле 1918 г. была запрещена купля-продажа предприятий, в мае отменены права наследования, 28 июня объявлена национализация всей крупной промышленности. В августе 1918 г. городская недвижимость (то есть дома и квартиры и земля под ними) была объявлена большевиками государственной собственностью.

Опять же, по большому счету ничего и не скрывали. Этот путь был намечен еще в 1848 г. в «Коммунистическом манифесте» - «Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства. Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения». Вновь поставим на место мифического «пролетариата» вполне реальных большевицких вождей – тех же Лениных, Сталиных и Троцких, - и поймем, что буржуазией для них были все жители России – и крестьяне со своей землей, и рабочие, со своими вкладами в Сберегательных кассах. Отнято у всех было всё. Даже право покупать и продавать.

22 июня 1918 г. был издан декрет, по которому «виновники в сбыте, или в хранении для сбыта в виде промысла продуктов питания, монополизированных республикой, лишаются свободы на срок не менее 10 лет, с принудительной работой и конфискацией всего имущества». 21 ноября 1918 г. вся внутренняя торговля была объявлена государственной монополией, частные торговцы превратились в спекулянтов, которых преследовала ЧК. С ноября 1918 г. все продукты выдавались только по карточкам. Рабочим военных заводов выдавали в месяц 24 фунта муки, 1-4 фунта крупы, 1-2 фунта сахара, 3-6 фунтов мяса. Граждане из бывших эксплуататорских классов получали от 50 до 250 граммов хлеба в день и более ничего, меньше чем в блокадном Ленинграде. Понятно, что за кусок хлеба для себя и детей все продавались большевикам в рабство. А в этом и состояла цель Ленина и Троцкого.

Коммунистов порой именуют сектой фанатиков, «милленаристским движением» - много чести. Никакого фанатизма в них не было и на грош. Был четкий и холодный расчет – кто владеет собственностью и деньгами – тому охотно служат и приказы того исполняют. Следовательно, у него в руках власть. Это знает любой атаман бандитской шайки. И коммунисты, если трезво смотреть на деятельность их главарей, шаг за шагом осуществляли эту цель – полный контроль над жизнью и смертью всех граждан России.

Но власть над человеком не может быть полной, если это только власть над его телом. Полное порабощение наступает, когда порабощается ум и совесть. А это невозможно без навязывания идеологии.

У нас порой любую сумму идей готовы называть идеологией. Думаю, это совершенно неправильное использование понятия. Идеи свободно рождаются в уме человека, и свободно принимаются или отвергаются другими людьми. Но когда кто-то, используя принуждение, навязывает свои идеи  в своих корыстных целях – идеи становятся идеологией, индоктринацией сознания. Принуждение может быть разным – цензура, железный занавес, не допускающее многообразия суждений образование, прямые наказания за инакомыслие. Всё это в колоссальной мере использовалось коммунистами с первых дней их властвования.

27 октября (9 ноября н. с.) выходит декрет «О печати», запрещавший «контрреволюционные» издания. В декрете говорилось, что пресса в руках врага «не менее опасна, чем бомбы и пулеметы». Декрет обещал: «Как только новый порядок упрочится, всякие административные воздействия на печать будут прекращены». Это была ложь, и Совнарком прекрасно знал, что  лжет. Свобода прессы восстановилась в России только после краха власти большевиков в августе 1991 г. через 74 года.  Первыми были закрыты кадетская «Речь», социалистический «День», респектабельные «Биржевые ведомости», а потом и «Единство» Плеханова и «Новая жизнь» Горького. Чтобы издавать свою газету после закрытия, меньшевики переименовали ее из «Дня» в «Ночь». Переименование было знаменательным, но и «Ночь» вскоре была закрыта. Декрет вызвал протест во ВЦИКе. Возражая по поводу принятия этого декрета, левый эсер Прош Прошьян говорил, что ограничение свободы печати – «яркое выражение системы политического террора и разжигания гражданской войны». Он оказался пророком. По декрету «О печати» к началу 1918 г. было закрыто 122 газеты, к августу – еще 340, и некоммунистическая пресса перестала существовать.

Целью большевиков была далеко не одна Россия. Об этом они говорили без тени смущения – их целью было покорение всего мира. Опять же, не надо поддаваться на разводки для простецов, что Россию большевики скрутили в бараний рог и залили кровью в чрезвычайках, а весь остальной мир они на блюдечке поднесут в подарок «сознательным рабочим» для счастливой и свободной жизни. Там, где большевики даже на какие-то недели захватывали власть – в Венгрии, в Баварии, Бремене, Словакии, в Латвии, Финляндии – начинались те же самые массовые убийства и тотальные экспроприации собственности.

Ленин не уставал повторять: «Наше дело есть дело всемирной пролетарской революции, дело создания всемирной Советской республики!» 23 июля 1920 г. Ленин писал Сталину в Харьков: «Положение Коминтерна превосходное. Зиновьев, Бухарин и также и я думаем, что следовало бы спровоцировать революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может быть также Чехию и Румынию. Надо обдумать внимательно. Сообщите Ваше подробное мнение…Нужно сняться с якоря и пуститься в путь, пока империализм не успел еще мало-мальски наладить свою разлаженную телегу».

В конце 1920 – начале 1921 гг., несмотря на мирные договоры с Арменией и Грузией, в этих странах на красноармейских штыках была установлена советская власть. В то же время Красная армия и Красный каспийский флот предприняли безуспешную попытку «советизации» северной провинции Персии, Гиляна. Весной 1921 г. Ленин стал настаивать на захвате Стамбула, убедив Политбюро принять план соответствующей военной операции («План т. Е.»). Его, однако, осуществить не удалось. Зато летом того же года Красная армия вторглась в Монголию, где быстро поставила во главе страны прокоминтерновскую «Народную партию». Сценарий порабощения народов всюду был один, - манить свободой и благами – мир, земля, собственность – и тут же после захвата власти порабощать людей кровавым террором, голодом, лишением всех источников свободной информации. Слава Богу, не всюду этот план удалось успешно осуществить до конца.

Однако символически он осуществлен был. «Интернационал» объявлял, что «весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Эти слова - чистая правда, целью большевиков было сделать «всем» себя и только себя. Ленин, Троцкий, Сталин были малозначительными субъектами в старом мире. О Ленине, например, новый русский Брокгауз, издававшийся до 1915 г. сообщал только как о социал-демократе, большевике, авторе нескольких книг и статей, неудачно баллотировавшемся во вторую Государственную Думу[2]. А этим малозначимым субъектам хотелось много большего. Они чувствовали в себе огромные силы и мы догадываемся, что это были за силы. 

Эти люди мечтали повелевать миром. Государственные символы, принятые ими для СССР были вовсе не национальными символами. Ничего специфически русского, российского в них не было. – Гимн «Интернационал», флаг – красное полотнище со звездой, серпом и молотом в левом верхнем углу, герб – те же звезда, серп и молот, наложенные на весь земной шар, на все его континенты и океаны. Это были символы мирового государства, мира под их властью.

Борьба с религией, восстание на Бога было не преходящим моментом в борьбе за власть, но самой сутью этой борьбы. Метод и цель тут переплетаются до неразделимости. Без уничтожения веры в высшие, абсолютные ценности, которые являются сутью любой религии, большевики не могли овладеть душами людей, надёжно соблазнить и поработить их, сделать послушными орудиями своей всемирной экспансии – пушечным мясом Коминтерна – верующий Богу человек всегда свободен перед другим человеком.

С другой стороны, само завоевание мира велось с целью полного изъятия Бога и святыни из душ человеческих – полного уничтожения этой метафизической свободы – человека коммунисты стремились превратить в функцию класса пролетариев, а в действительности – в послушное орудие в руках вождей. Маркс и Энгельс объявляли еще в 1848 году в «Коммунистическом манифесте»: «Законы, мораль, религия – всё это для пролетария не более как буржуазные предрассудки… Коммунистическая революция самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого»

Вера в Бога была непреодолимой стеной для коммунистов, стремившихся поработить души человеческие. Тот, кто отвечал на посулы Маркса – «Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» [Мф.4:10] – оставался свободным от прельщения. Ленина, как мы помним, буквально корчило от любого проявления религиозного благочестия: «Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость… самая опасная мерзость, самая гнусная зараза» (письмо Горькому, ноябрь 1913 г.).

Ленин утверждал в отношении морали тот же принцип, что и «Манифест» 1848 г.: «Всякую нравственность, взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия мы отрицаем… Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы…» (речь на III всероссийском съезде Комсомола, октябрь 1920).

В начале ХХ века русское общество становилось грамотным. 3 мая 1908 г. императором Николаем II был утвержден закон «о всеобщем начальном образовании», согласно которому все  должны были пройти 4-летнее образование. Этот закон стал вводиться в жизнь с 1909 г. К 1917 г. грамотным было 45% населения, цифра, превышающая в два раза уровень грамотности 1897 г. Грамотные граждане были нужны любому режиму. Для того, чтобы завоевать мир в ХХ веке надо было иметь грамотных фабричных рабочих, которые могут работать на сложных станках, и грамотных солдат, умеющих обращаться с современным высокотехничным оружием. Даже в сельское хозяйство входили трактор, сенокосилка и иная техника, новые приемы агрокультуры.

И большевикам, чтобы грамотные люди оставались в их власти, надо было лишить их источников религиозной морали. Библия, Коран и иные священные тексты безжалостно изымались и сжигались. Уничтожались собрания творения Отцов Церкви, популярные религиозные брошюры и даже сочинения философов идеалистов, например. Платона и Паскаля. Только для духовно оскопленных людей «богом» мог стать большевицкий вождь, а коммунистические идеологемы вроде «врага народа» - превратиться в принципы новой морали.

В принципе, борьба за право владеть собственность, за право быть политически свободным гражданином шла рука об руку с правом исповедовать веру в Бога. Политика и религия были равно нетерпимы для большевиков, если это была не их политика «классовой борьбы», и не их религия марксизма-ленинизма. Отсюда – политические репрессии и религиозное исповедничество – две стороны одной медали. Как убивали помещиков, кулаков, казаков, капиталистов – то есть тех, кто пытались сохранить и отстоять свою собственность, как убивали политиков, земских деятелей и просто образованных инакомыслящих людей, желавших отстоять право на разномыслие и политическую альтернативу большевизму, также убивали и тех, кто хранил и утверждал веру в Бога – и клириков, и мирян; и христиан, и мусульман, и буддистов, и иудеев, и шаманистов – всех.

Не всем известно, что так называемый Большой террор 1937 - 38 гг., жертвами которого стало более миллиона человек, был инициирован Сталиным и его политбюро в ответ на явное исповедничество большей части населения СССР.

В перепись, по настоянию Сталина, был внесен вопрос о религиозных убеждениях. Диктатор желал убедиться, что народ сломлен, что отречение от Бога стало нормой в СССР, как трубили сами безбожники, объявляя «религиозные предрассудки» уделом отдельных отсталых стариков и старух. В инструкции к заполнению переписного листа особо разъяснялось в отношении пятого пункта (религия) – «Ответ на этот вопрос заполнять только для лиц 16 лет и старше. Речь в этом вопросе идёт не о вероисповедании, к которому опрашиваемый или его родители причислялись официально в прошлое время. Если опрашиваемый считает себя неверующим, записывать «неверующий». Если опрашиваемый считает себя верующим, записывать «верующий», а для верующих, придерживающихся какого-то определенного вероучения, записывать название религии».

Местами счетчики столкнулись с организованным отказом отвечать на этот вопрос. Но, к удивлению Сталина и его сотрудников,  44% населения старше 15 лет заявили, что они христиане (в том числе 42% – православные), 13% признали себя сторонниками других религий, преимущественно мусульманами. То есть, из 97 521 000 опрошенных 55 278 000 (56,7 %) заявили о себе как о людях верующих в Бога. Неверующими себя назвало меньшинство –  43,3 %. Такое открытое признание веры после многих лет кровавых гонений было актом гражданского мужества – ведь опрос не был анонимным, ответы заносились представителем власти в личный переписной лист, с именем и адресом каждого.  31 298 человек открыто определили свой род занятий как «служитель культа».

Массовость положительного ответа на вопрос об отношении к вере говорит не только о распространенности «религиозных убеждений». В конкретной ситуации большевицкой России она ясно свидетельствует о том, что сила веры была у большинства людей в момент переписи столь интенсивной, что они предпочли лучше впасть вместе с семьями в страшные лапы палачей богоборческой власти, нежели прогневать Бога отступничеством от веры. Перепись января 1937 г. дает уникальный в мировой истории факт одновременного массового исповедничества десятков миллионов людей разных вер и национальностей, дает свидетельство несломленности народного духа после бесконечных репрессий и человекоубийств, чинимых большевиками. Не забудем, что к тому времени жесточайшие гонения на верующих и самая наглая богоборческая пропаганда продолжалась уже почти двадцать лет.

 Более того, можно предположить, что сознательно верующих людей в 1937 г. было существенно больше, чем в 1917 г. – иначе бы революция не произошла, призывы ниспровергателей законной власти не были бы услышаны народом. Потерявший остроту нравственного зрения в предреволюционные и революционные годы и потому польстившийся на посулы революционеров народ России, после двух десятилетий почти непрерывных страданий прозрел духовно. Тоталитарная диктатура раздробила российское общество, уничтожила в нём любые содружества и организации, но она еще не смогла подавить возгоревшийся дух людей, и те в одиночку или на семейном совете делали воистину судьбоносный выбор между отречением от Бога и, следовательно, в религиозной системе координат, вечной гибелью, и исповедничеством своей веры и, как результат, почти неизбежными страданиями и даже смертью от рук безбожников – большевиков. И 55 миллионов граждан России не испугались застенков и плахи. Это – потрясающий факт[3].

Большевицкие вожди были поражены. Сталин приказал итоги переписи скрыть, а ее организаторов расстрелять как вредителей. 20 мая 1937 г. Маленков направил Сталину записку с предложением окончательно разобраться с Церковью. 26 мая Сталин разослал записку Маленкова членам Политбюро – Андрееву, Жданову, Ворошилову, Кагановичу, Калинину, Косиору, Микояну, Молотову, Петровскому, Постышеву, Чубарю и Эйхе. 2 июля 1937 г. Политбюро единогласно принимает решение о проведении широких репрессий в захваченной коммунистами России.

По всей видимости, даже эти репрессии, ужасающие по своим масштабам, не достигли желанной цели, и Сталин был вынужден, подобно Ленину с НЭПом, совершить маневр. В сентябре 1943 г. он разрешает восстановить Русскую церковь, но только как всецело подконтрольную НКВД организацию. Большая часть выжившего духовенства пошла на это… И всё же сотрудники КГБ, пытаясь завербовать молодых людей, желавших стать священниками, или отпугнуть их от этого поприща, еще в 1960-е годы говорили – «Мы уничтожили всех врагов советской власти, только вы, церковники, остались. Но и до вас скоро доберемся. Лучше служите нам, чтобы не пойти в расход до первой, совершённой вами литургии».

Ныне этот страшный режим, казалось бы, в прошлом. Власть выпала из рук коммунистов. Но так только кажется. Хотя формально коммунистический режим рухнул в 1991 г., у вас в Украине «ленинопад» произошел только в 2014-15 гг., тогда же были переименованы коммунистические названия областей, городов, улиц и поселков. А в России и в Белоруссии этот процесс фактически и не начинался. Наоборот, у нас и по сей день ставят статуи Ленину, Сталину, Дзержинскому, а мумия Ленина лежит в Мавзолее в центре Москвы.

Но и у вас и у нас еще не восстановили права собственности, попранные большевиками, не провели полноценную люстрацию. И, что самое главное, человек еще не восстановил в полной мере свое достоинство и свободу, которые могут быть обретены только во Христе. Нам еще предстоит осознать – что мы свободные люди, что наши страны даны нам в управление и созидание самим Богом, что ярмо, которое так старательно и так жестоко надевали на наши народы большевики, раскололось в куски и должно быть отброшено нами.

Новомученики призывают нас не просто чтить их память, но стремиться всецело упразднить тот порядок, который заставил их страдать и умирать за человека. Нам, христианам сегодняшней Украины и России предстоит вновь утвердить свободного человека – образ Божий – высшей ценностью мироздания. 

Зубов Андрей Борисович (Москва, Россия), доктор исторических наук, профессор. 

Источник: Церква мучеників: гоніння на віру та Церкву у ХХ столітті: матеріали Міжнар. наук. конф. (К., 6–7 лютого 2020 р.) / упоряд. С.В. Шумило; відп. ред. прот. В. Савельєв. — К.: Видавничий відділ Української Православної Церкви, 2020. — С.257–266.